"Через полчаса я заметил справа от меня чернокожего доктора. Доктор внимательно слушал, делая какие-то пометки на бумаге. Он был рослый, плечистый и абсолютно черный с нереальным фиолетовым оттенком кожи. Я видел край его глаза. Белок глаза был покрыт прожилками сосудов, от чего глаза целиком казались красными.
Черт, подумал я!
В этот момент он увидел, что я его разглядываю.
Он повернулся ко мне лицом и четко, без акцента, спросил: «Ты по-русски говоришь?»
От неожиданности у меня открылся рот и выпал карандаш из руки.
Все, приехали, «белка», подумал я.
В перерыве мы познакомились.
Доктора звали Давид, с длинной невыговариваемой африканской фамилией. Он был невропатолог, в госпитале в Вирджинии.
Он оказался славным и весёлым парнем.
Давид был родом из Анголы.
Он рассказал, что в Анголе, хороших учеников отправляют учиться за границу, за счет государства, причем, кто куда определяет лотерея.
Давиду выпала военно-медицинская академия в Ленинграде.
Группа Ангольских студентов приехала в СССР, прямо в Ленинград, зимой. Холод, странные люди в шапках ушанках, все вокруг серого цвета, холодное северное солнце, брр, мрак.
Первый год они учили русский язык и привыкали к водке с пельменями.
Давид в целом тепло отзывался о России. Несколько историй он точно запомнил навсегда.
Он рассказал, что как-то раз он шел по улице и увидел длинную очередь. Продавали бананы.
Он встал в очередь. Когда было уже близко бананы вдруг стали кончаться. В этот момент его выкинули из очереди со словами -” дома бананы поешь”.
Один из его ангольских приятелей студентов сразу невзлюбил Питер. Он стал проситься назад, писал письма и жалобы. Все было — как об стенку горох. Тогда он применил план «Б» и залез на голову памятника Ленину на Финляндском вокзале. Этот демарш оказался посильнее бумажной писюльки, и через неделю он уже махал оставшимся ангольским терпилам из самолёта, улетающего на родину в Африку.
Наливая еще по одному вискарю в стакан, он так задумчиво сказал:” У меня в Питере была девушка. Я так и не понял, чего ее папа так меня невзлюбил ?” Он пожал плечами, и отпил половину.
Сегодня в Америке русскую речь можно услышать везде, а не только на Брайтоне. Давид рассказал, что однажды он ехал в лифте в больнице. Две женщины что-то обсуждали на русском. Они, напоминая торговок с привоза, не стесняясь в выражениях обсуждали больницу, врачей, медсестер и далее по списку.
Наконец, не выдержав, Давид низким голосом как у Пола Робсoна, громко, по-русски сказал:” Женщины, как вам не стыдно, побойтесь бога!”
Первая мадам тихо оплыла, потеряв сознание, вторая еле удержалась на ногах вцепившись в перила.
Давид весело смеялся рассказывая эту историю.
Мы прощались с Давидом как старые добрые друзья.
Большой, черный, с блестящей кожей от которой отражалось яркое полуденное солнце, он басил низким голосом:” Ну, давайте, пацаны, увидимся!”
Эхо Мацы.